В начале пути. Начинала свой путь актрисы, познавая вместе с другими студийцами (среди которых М.Бабанова, И.Ильинский, Э.Гарин и др.) азы знаменитой биомеханики Мейерхольда, призывающей идти к чувству от найденного действия, минуя психологию. Верно найденный физический, ритмический и пластический рисунок роли обязательно должен был привести к яркой эмоции. Эту школу прошла и Райх, стараясь преодолеть свои природные недостатки: некоторую грузность и тяжеловесность мощного тела.

Поручая Райх главные роли в своих спектаклях, Мейерхольд старался, чтобы она соответствовала им как типаж. Первой такой ролью стала Аксюша (Лес А.Н.Островского) – девушка из народа, здоровая, крепкая, задорная, которой не надо бояться жизни. В спектакле Райх энергично колотила скалкой, орудовала утюгом и другой утварью, показывая всем своим видом, что Гурмыжская только формально хозяйка. Ничего от той забитой, а порой и жалкой бедной родственницы, что изобразил Островский. Аксюша в исполнении Райх откровенно походила на современную комсомолку, девушку сильную и независимую.

Этапная роль. Другая тональность была использована в спектакле Ревизор. До этой постановки игра Райх ставилась известными актерами ГОСТИМа под сомнение. Об этом писал И.Ильинский: «ее сценическая беспомощность, и попросту говоря, неуклюжесть были слишком очевидны». К моменту постановки Ревизора ситуация переменилась и Ильинский признавал: «Многому она успела научиться у Всеволода Эмильевича и, во всяком случае, стала актрисой не хуже многих других». Уход И.Ильинского в 1925 косвенно был связан с воцарением Райх, и на его месте оказался Э.Гарин – актер эксцентрического рисунка с нервной, тревожной и ломкой пластикой.

Мейерхольд придал Ревизору столичный масштаб, показав торжественность русского ампира. Эффектной частью их стала и Городничиха. Замысел режиссера, заключался в том, чтобы найти «скотинство в изящном облике брюлловской натуры». Райх этот замысел последовательно воплощала. «Гвардейская тигресса», «губернская Клеопатра», «шикарная светская львица» была чувственным центром спектакля. Для нее единственной приезд загадочного Хлестакова был не бедой, а предвестием заманчивых наслаждений. Стремительное развитие получала тема – Хлестаков и Городничиха. Агрессивная чувственность Анны Андреевны, ее гибельная доступность пугала и околдовывала Хлестакова. Некоторые театральные критики полемизировали по поводу того непривычно заметного места, которое она занимала в спектакле. Однако, игра З.Райх в целом вызывала одобрение: «Какие нюансы! Все сцены с дочерью неподражаемы по утонченности шаржа… Мечтал ли когда- нибудь Гоголь видеть такую Анну Андреевну!», – писал критик К.Л.Рудницкий.
>Некоторые общие черты объединяли образ Анны Андреевны и Софьи из Горя от ума А.С.Грибоедова, в исполнении З.Райх. Экстравагантная, в сверхмодных нарядах, ее Софья была органически чужда меланхоличному Чацкому-Гарину. Софье было отказано в человеческом обаянии и глубине. Смелая, беззастенчивая, искушенная «в науке страсти нежной», не по годам чувственная, Софья выглядела в некотором роде последовательницей Городничихи. Ее роман с Молчалиным явно выходил за рамки платонического. В немом эпизоде, рожденном фантазией Мейерхольда, Софья и Молчалин укатили ночью к цыганам, где молча пили, наслаждаясь зрелищем цыганских танцев. Диалог с Чацким выстраивался как перестрелка в тире, и колкие фразы перемежались с выстрелами. Режиссер подчеркивал, что сплетня о сумасшествии Чацкого – дело рук Софьи. Софья в исполнении Райх органически не могла ни «прозреть», ни как-то измениться. Динамика развития образа актрисе удавалась редко. Внутренней и внешней пластичностью актриса не отличалась. «Актерский почерк Райх был властный, с нажимом», и критики писали не столько об игре Райх, сколько о построениях режиссера.

Трагические роли актрисы. Следующая центральная роль З.Райх – актриса Гончарова в пьесе Список благодеяний Ю.Олеши. Мейерхольд стремился приблизиться к современной трагедии, показав раздвоенность и трагизм в судьбе интеллигента, ведущего два списка: злодеяний и благодеяний большевиков. Удачной в исполнении Райх признавалась сцена, когда Гончарова выходит в роли Гамлета с рапирой в руках и саркастической язвительной интонацией, отвергающей возможность играть на его душе, как на флейте. Но и в советской России, и в буржуазной Европе, художника ждут одни и те же испытания: на нем хотят играть, используя его талант. Эмиграция не спасает Гончарову, а толкает к новому прозрению, что и здесь искусство откровенно бессодержательно и продажно. Финал спектакля, сцена гибели Гончаровой, производил огромное впечатление.

Поиски режиссера в сфере трагедии воплотились в следующем его этапном спектакле – Даме с камелиями (1934). Лучшей ролью З.Райх стала роль Маргариты Готье в этом спектакле. В постановке отразился все больший интерес режиссера к сложному внутреннему миру человека. На сцене выстраиваются изысканные по красоте интерьеры, живописные натюрморты дорогих вещей и причудливо освещенных цветов. С темой красоты связывалась тема женственности. Режиссеру и актрисе удалось превратить Маргариту в трагическую героиню с бледным неподвижным лицом и горящими глазами. Одиночество Маргариты и беззащитность перед предательством, цинизмом и пошлостью – лейтмотив спектакля и исполнения Райх. Сентиментальность не являлась краской, свойственной Райх, и такая трактовка обогатила созданный актрисой образ. Спектакль находили полным мужественной силы, а игру Райх умной и тонкой.

Последней ролью Райх стала роль вдовушки из чеховского водевиля Медведь, входившего в состав спектакля по одноактным комедиям автора под названием 33 обморока, поставленного в 1935.

Полемика вокруг личности и артистической деятельности Райх никогда не умолкала, принимая порой ожесточенные формы. В основном это были упреки в адрес несправедливого устранения из театра многих больших талантов (Бабанову, например), составлявших конкуренцию менее способной Райх.

В 1938 ГОСТИМ был закрыт за формализм. Вне этого театра артистическая деятельность Райх прервалась.